Страница др. Виктора Кригера

Автономистское движение российских немцев в дискуссиях

Доктор философии Виктор Кригер еще в Советском Союзе пользовался авторитетом признанного историка и яркого публициста. Его основательные исследования по прошлому немцев в Российской империи и в СССР, а также многочисленные публикации о ходе перестроечных процессов в Советском Союзе нередко вызывали бурные дискуссии в периодической печати.

Его оригинальное исследование «История российских немцев в дискуссиях 1986-1991 годов» представляет собой органичный сплав из личных впечатлений и непредубежденного анализа тогдашних споров о национальной истории и актуальной ситуации немцев СССР. При этом автор не пытается задним числом откорректировать убеждения прошлых лет и откровенно пишет о своих ошибках и упущениях. В настоящее время данная работа размещена для чтения и обсуждения в интернете по адресу: www.viktor-krieger.de. Там же представлены его многочисленные статьи, опубликованные в свое время на русском или немецком языках. С Виктором Кригером беседовал наш корреспондент Иосиф Шлейхер.

Господин Кригер, какова цель Вашей новой публикации?

Кригер: Критически рассматривая свою историко-публицистическую деятельность в годы перестройки, я пытаюсь восстановить глубинные мотивы политической мобилизации российских немцев. В своем большинстве они не хотели уже безропотно терпеть продолжающееся ущемление их прав в социально-культурной и политической сферах. Центральным пунктом стало требование восстановления автономной республики.

Насколько можно судить по тексту, Ваш углубленный интерес к истории своего народа проявился во время работы в Новосибирском Академгородке?

Кригер: Действительно, пребывание в Институте экономики и организации промышленного производства (ИЭиОПП) Сибирского Отделения АН СССР в 1983-87 гг., дало мне многое в интеллектуальном развитии, в понимании природы социалистического общества. В это время в ИЭиОПП работали такие предтечи перестройки как социолог Татьяна Заславская и экономист Абел Аганбегян, труды, лекции и доклады которых оказали на меня значительное влияние. Сама атмосфера академического либерализма, ежедневное общение с известными учеными, контакты с приглашенными в Институт зарубежными коллегами, дискуссии об экономических и социальных проблемах «общества развитого социализма» являлись питательной средой для возникновения новых идей и политического инакомыслия. Все это стимулировало рассмотрение проблемы немецкого меньшинства в широком контексте общей национальной политики советского государства.

Что являлось с Вашей точки зрения, побудительным мотивом для массового выезда российских немцев из СССР в Германию в конце 80-х годов прошлого века? Было ли это желание жить «как немцы среди немцев» или надежды на экономическое благополучие, как это зачастую утверждается в средствах массовой информации (СМИ) и во многих научных исследованиях?

Кригер: Эмиграционное движение является в первую очередь естественной реакцией на отказ советских, а позднее и российских властей предоставить «своим» немцам такие же равные права и возможности, какими обладают остальные национальности страны. Массовый выезд означает так же активное неприятие официальной и бытовой германофобии, пышно расцветшей в послевоенное время. Вплоть до сегодняшнего дня немецкое население Российской Федерации, не говоря уже об остальных странах СНГ, остается не конца реабилитированым, а пострадавшие от государственного беззакония не получили до сих пор сколько-нибудь серьезной компенсации. Так что принятие решения о переезде в Германию – это прежде всего показатель национального самоуважения и достоинства, стремления к равноправию и свободной жизни в правовом государстве.

Один из основных тезисов Вашего исследования гласит, что упрямое нежелание советского, как нынче и российского, партийного и правительственного руководства полностью реабилитировать российских немцев и де-факто признать их равноправным народом, во многом связано с высоким мобилизационным потенциалом германофобской пропаганды.

Кригер: С малых лет у советских людей с помощью литературы и прессы, телевидения и кино, театрального и изобразительного искусства, а также в ходе личных встреч с ветеранами войны формировался по преимуществу негативный образ немцев и немецкой истории. Многие годы понятие «немецкое» практические уравнивалось с «фашистским». Кремлевское руководство мастерски использовало примитивную германофобию как средство стабилизации послевоенного советского общества. Такие штампы, как «вековая борьба славянских народов против немецкого ’Дранг нах Остен’», роль немецкоязычного меньшинства как «пятой колоны», продолжающиеся «происки реваншистов» и воинствующие «западногерманские политики» и т.п. способствовали формированию психологии «осажденной крепости», оправдывали низкий уровень жизни и высокие военные расходы. Территориальная автономия российских немцев безусловно привела бы к уменьшению роли таких негативных стереотипов, вынудила бы более дифференцированно  рассматривать и историю Германии и роль русско-немецких контактов в историческом развитии развитии обоих стран. Могли бы даже возникнуть сомнения в обоснованности послевоенного территориального обустройства стран Восточной Европы и изгнания немцев из восточных германских земель, если бы были признаны собственные ошибки в отношении немцев страны Советов. Так например, в августе 1945 года чехословацкий министр национальной обороны генерал Людвик Свобода требовал изгнания судетских немцев, ссылаясь при этом на депортацию советским правительством поволжских немцев в 1941 году.

Поэтому история немецкого меньшинства в СССР практически замалчивалась?

Кригер: Это подтверждают факты. Изучение и популяризация прошлого «советских граждан немецкой национальности» представляло по мнению кремлевского руководства значительную идеологическую опасность, так как оно могло привести к разрушению всего тщательно выстроенного мифа о «вечной» немецко-русской или германо-славянской вражде. Вместо того, чтобы честно и открыто говорить о беспочвенных обвинениях в адрес собственных немецких сограждан и просвещать население Советского Союза в духе терпимости и взаимного уважения, партийные пропагандисты и сотрудники КГБ распространяли ядовитые слушки о фашистских диверсантах, тысячах шпионах, группах содействия вермахту и пр. Хотя еще в ходе хрущевской реабилитации конца 1950х - начала 1960х гг. многочисленные уголовные дела по такого рода обвинениям были признаны сфальсифицированными, а осужденные по ним реабилитированы. На исследования и публикации по истории и культуре российских немцев было наложено негласное табу: этнос, имевший богатейшую историографию (до 1941 года только в СССР были опубликованы сотни статей и книг по истории немецкого меньшинства), в течении послевоенных десятилетий был целенаправленно деградирован до уровня толпы без роду и племени. До конца 80-х годов XX века о поволжских немцах, к примеру, была опубликована всего лишь одна (!) научная статья на русском языке. Центральный архив Немреспублики в г. Энгельсе – в послевоенный период пониженный до филиала Государственного архива Саратовской области - с богатейшими материалами по дореволюционному и советскому периоду, был герметично заперт для ученых и краеведов. Запрещалось даже упоминать о его существовании, не говоря уже об издании путеводителей по фондам, а кто проявлял интерес к архивохранилищу, немедленно оказывался под подозрением как потенциальный антисоветчик.

Как же объяснить тогда довольно позитивную и доброжелательную позицию советского политического руководства, официальных СМИ и историографии по отношению к населению ГДР?

Кригер: Между подчеркнуто дружескими связями с ГДР и негативным отношением к «собственным» немцам существовало лишь мнимое противоречие. С точки зрения московских «политиков-реалистов» этот явный перекос, воспринимаемый советсконемецкой общественностью как вызывающая провокация, был в полном порядке. Москва манипулировала своим сателлитом против западногерманского «реваншистского и милитаристского» государства. С другой стороны, Советский Союз наслаждался ролью освободителя немецкого народа от фашизма и последующим обликом мудрого учителя, перевоспитывающего бывших нацистов в духе гуманистических идеалов социализма. В отношение многочисленных представителей первого социалистического государства на немецкой земле, превратившихся в советских лагерях для военнопленных в пламенных антифашистов, практиковалось снисходительно-отзывчивое отношение. В глазах восточногерманских «трудящихся» советское государство, и прежде всего русский народ должны были представляться как авангард передового человечества на пути в светлое коммунистическое будущее: «Учиться у Советского Союза – значит учиться побеждать!» Откровенно декларируемое позитивное отношение к ГДР ни в коей мере не мешало, однако, всеохватывающей антинемецкой пропаганде в собственной стране.

Намного сложнее складывалось в Советском Союзе отношение к поволжским, причерноморским, кавказским и иным немцам - потомкам аграрных переселенцев XVIII-XIX веков. Из роли поучающего наставника и излучающего уверенность победителя режим должен был бы превратиться в кающегося грешника, признающегося в совершенных преступлениях, и прилагать усилия для их исправления. Особенно невыносимым казалось то обстоятельство, что приходилось бы извиняться перед немцами, даже если они и имели впереди прилагательное «советские»!

В настоящее время большая часть германских политиков считает, что по крайней мере, в Российской Федерации (РФ) немецкое население не подвергается дискриминации. Разделяете ли Вы эту точку зрения?

Кригер: В сравнении с титульными народами национальные меньшинства, не имеющие своих территориальных автономий в РФ, располагают значительно меньшими возможностями в политической и культурной областях. Ярким примером может служить учет легитимных национальных интересов. По Конституции РФ лишь территориальные субъекты имеют право посылать в Совет Федерации (вторую палату парламента) по два представителя. Они обладают правом законодательной инициативы. Таким образом, на высшем государственном уровне рассматриваются и решаются не только региональные вопросы, но и проблемы, затрагивающие интересы «автономизированных» этносов. С другой стороны, статья 68, пункт 2 Основного Закона предоставляет только национальным республикам право объявлять на своей территории государственным языком наряду с русским язык титульной национальности (давшей название республике). Это ведет к тому, что язык и культура «автономизированных» народов получают государственное финансирование и поддержку. Это касается национальных музеев и театров, системы образования, издательской деятельности и средств массовой информации на родном языке, исторических и этнографических исследовательских центров и других учреждений, необходимых для устойчивого развития данного народа.

Территориальные субъекты обладают дополнительно значительными правами в области использования природных богатств региона, могут изменять налоговое законодательство с учетом региональных и этнических особенностей и традиций. Поэтому, например, калмыки, якуты или осетины, как титульные народы со своей территорией, имеют значительно больше возможностей по выражению и отстаиванию своих экономических, политических или языково-культурных интересов через представителей и депутатов в Москве и на локальном уровне, чем более многочисленное, но рассеяно живущее и к тому же «безтерриториальное» немецкое население. Таким образом становятся очевидным  масштабы этнического неравноправия в сегодняшней Российской Федерации.

Ваша книга «Автономистское движение российских немцев в дискуссиях в 1986-1991 годах» написана на немецком языке. Размышляете ли Вы и об издании перевода на русский?

Кригер: Русскоязычная версия должен увидеть свет в сентябре этого года. Кроме того, предусмотрено перевести некоторые, прежде только по-русски опубликованные статьи, на немецкий язык. Таким образом широкому кругу читателей в Германии будет дана возможность поближе ознакомиться с дискуссионными историческими и политическими вопросами того времени.

Господин Кригер, спасибо за беседу.

Наше досье:

Виктор Кригер родился в 1959 году в Джамбульской области, в Казахстане. Высшее образование получил в Новосибирске, позднее там же работал научным сотрудником одного из академических институтов, преподавал в техническом вузе г. Джамбула, защитил кандидатскую диссертацию о немецких переселенцах в казахстанских степях и в Туркестане дооктябрьского периода. С 1991 года живет в Германии, является проект-сотрудником Семинара по истории восточной Европы при Гейдельбергском университете, ведет занятия со студентами по узловым проблемам истории российских немцев XX века.