Страница др. Виктора Кригера

28 августа - очередная годовщина печально знаменитого Указа о депортации немцев Поволжья. Наш корреспондент обратился к известному специалисту по истории российских немцев из Гейдельбергского университета Виктору Кригеру, чтобы не только помянуть горькое прошлое, но и попытаться разобраться в исторических последствиях этого чудовищного и трагического акта советского государства, до сих пор дающего о себе знать.

– Виктор, с момента издания Указа прошло уже больше 60 лет. Какие его последствия ощущаются до сих пор, как в России, так и в Германии?

Во-первых, полное отсутствие реабилитации российских немцев. Из-за того, что распущенная республика до сих пор не восстановлена, у большинства в России может возникнуть мнение, что дыма без огня не бывает. Я думаю, что с учетом традиций национально-государственного строительства в СССР, и решения в ней национального вопроса эта, не до конца доведенная реабилитация, до сих пор мешает дать адекватную оценку роли российских немцев во время и после войны. Данное обстоятельство подпитывает стереотипы и неприязненное отношение к немцам России, особенно в политическом и историческом плане. Это как поговорка: ложечки серебряные потом нашлись, а осадок-то остался.

– Как отсутствие автономии бьет по конкретным гражданам?

И Советский Союз, и Россия являлись и являются этно-сословным обществом, в котором все права привязаны к национальным республикам. Народы, не владеющие национальными территориями, обладают гораздо меньшими правами в отстаивании собственных интересов: у них нет своих депутатов в центральных органах власти, они лишены возможностей проведения всесторонних культурных, исторических и гуманитарных исследований и т.д.

Это связано с возникшей в 1917-ом году традицией, хоть и формального, но все-таки права нации на самоопределение в рамках территориальной автономии. Можно спорить, хорошо это или плохо, но это так. Поэтому, существует ситуация, в которой одна группа народов обладает фактически бόльшими правами, нежели другая, т. н. «безтерриториальные этносы». Особенно трагическая ситуация сложилась с российскими немцами, где накладываются друг на друга и наследие Второй мировой войны, и невосстановление автономной республики немцев Поволжья (РНП). Хотя на уровне личных контактов, а также в экономической и социальной областях, дискриминация российских немцев отсутствует. Однако, насколько можно судить по отдельным публикациям в печати, некоторых национальные меньшинства Российской Федерации, в том числе и немцы, до сих пор испытывают определенные ограничения на деятельность в силовых министерствах, прежде всего в вооруженных силах и в ФСБ.

– Складывается впечатление, что правительство Германии более удовлетворено поведением Казахстана, нежели России. По крайне мере, в области оказания материальной помощи бывшим трудармейцам.

Казахстан, как и многие другие государства бывшего СССР, считающие себя жертвами социализма, иногда движимые русофобией, видят в российских немцах пострадавших от «Кремля», а стало быть, по их разумению, и от России и от русских. Но попроси немцы сейчас у Казахстана хотя бы один национальный сельсовет... Подобный орган пытались основать в селе Петерфельд под Петропавловском еще в 1991-ом году, но это было полностью блокировано. Какие-либо моменты национальной самостоятельности жестко пресекаются, но если они в происходят в русле внешнеполитических или же консолидационных процессов казахского общества, то с ними, по крайней мере, мирятся.

– В чем проявляются последствия 28-го августа в Германии?

Германии следовало бы уделять больше внимания рассмотрению исторических последствий не доведенной конца реабилитации в России. Историческая вина Германии в том, что она, напав на СССР, дала повод сталинскому руководству ликвидировать автономию. Послевоенная Германия сделала определенные выводы, предоставив восточноевропейским меньшинствам немецкого происхождения возможность возвращения на т. н. историческую родину. Однако, главное в деле реабилитации должны были сделать СССР или же государства-правопреемники. Здесь, в Федеративной республике следовало бы больше сосредоточиться на исторических моментах. В частности, на том, как отразилась на российских немцах, связанная с войной, мощная германофобия в России.

– Как 28-ое августа повлияло на судьбу вашей семьи?

Самым непосредственным образом. Семья моего отца жила в Поволжье, но еще в конце 30-ых переселилась в соседний Казахстан. В 1941 западные области Казахстана были объявлены на военном положение, и всех немцев оттуда депортировали. Так отец со своими родственниками оказался поздней осенью в Красноярском крае. Семья матери происходит из закавказских поселений. Они жила возле Тбилиси, и их выселили в Павлодарскую область, в Казахстан. Отца матери, ее брата и трех сестер через райвоенкомат мобилизовали в т.н. «трудармию», а точнее, в лагеря принудительного труда. Брат матери погиб, а дедушка вернулся инвалидом. Со стороны отца, пять братьев и сестер тоже призывались в трудармию, но они все вернулись. Отец рассказывал, как в Красноярском крае он не мог учиться, из-за плохого отношения одноклассников к немцам. Лишь в 20 лет, после возвращения в Казахстан, он окончил среднюю школу, а в начале 50-ых поступил на заочное отделение Уральского пединститута. Моя мать также с отличием окончила школу и поступила в педучилище. Отец хотел учиться в Ленинграде, а мать в Алма-Ате. Они подали в тамошние вузы документы, но спецкомендатура не разрешила выезд на сдачу приемных экзаменов. Отец смог с большими сложностями поступить в двухгодичный учительский институт в г. Уральске, а матери разрешили учиться в педагогическом училище г. Павлодара. Высшее образование они «добрали» позднее заочным обучением.

– А вы лично чувствовали притеснения со стороны советской власти?

Нет. Пожалуй, лишь в психологическом плане. Когда я смотрел фильмы про войну, где немцев показывали или придурками, или монстрами, то чувствовал что это, как бы мягко сказать, односторонний взгляд. Приходилось и с друзьями детства иногда кулаками махать, доказывая, что ты не верблюд, то бишь не имеешь к такого рода окарикатуренным литературным или телевизионно-киношным типажам никакого отношения. О существовании немецкой автономии я узнал лишь в 14 лет, от отца.

– Ваши родители боялись говорить на эту тему при детях?

Родители рассказывали о своей жизни. Но когда их выселяли, они были еще детьми, всего по 12-15 лет. С одной стороны – они не могли много рассказать, а с другой – не педалировали эту тему. Зная немецкий, я узнавал о нашей истории из газет «Neues Leben», «Freundschaft», или же из исторического альманаха «Heimatliche Weiteн», где публиковались работы единственного профессионального советского историка по российским немцам Льва Малиновского. Во время учебы в Новосибирске, а позднее работы в Институте экономики Сибирского отделения АН СССР, я без проблем брал в публичной библиотеке ГПНТБ журналы и книги довоенного периода. Так я заинтересовался историей своего народа.

– Самый драматичный для вас момент в истории ликвидации РНП?

Я думаю, полное очернительство целой национальной группы. Ее истории, культуры и языка. Нас просто вычеркнули из жизни страны, сделали изгоями и объектами многочисленных шовинистических и германофобских нападок. Приниженный статус немцев всегда провоцировал окружающих, особенно начальство, как к акциям вербального, так и физического характера. Нас можно было не замечать, или обходить вниманием при предоставлении к той или иной награде, и.т.д. Такой нездоровый общественно-политический климат искалечил судьбы сотен тысяч людей, отказал им в возможности нормально учиться, работать и жить.

– Вывод ученого Кригера, почему Сталин ликвидировал республику?

В первую очередь с целью перехода к национальной войне. Ведь сначала выдвигались интернациональные лозунги вроде «Борьба с фашизмом!», «Пламенный привет нашим немецким рабочим, братьям-по классу!» Но когда увидели, что это не функционирует, перевели агитацию в плоскость «Бей немца!» или «Убей немца!» А как такое можно говорить, когда существует РНП?  Считаю, что республика была уничтожена прежде всего, чтобы не мешала переходу к национальной войны. В итоге, ведь не фашисты-нелюди представали в образе врага, а немцы! Это был биологизм чистой воды, с сильным расистским душком. Этот мотив и стал решающим в ликвидации РНП, а повод? Его при желании всегда можно было найти. Его, в частности, подавало и ведомство Розенберга, трубившее о том, что РНП следует присоединить к Третьему рейху.

– Судьба покинутых немецких сел?

Они были разорены. Ведь туда завозили в эвакуацию городских жителей, не приспособлены для жизни на селе. Скотину резали и съедали, жилища приходили в упадок. Я думаю, что ликвидация РНП также негативно сказалась и на советской экономике военного периода. Если учесть, что в РНП ежегодно сдавала государству в среднем 200 000 тонн зерна, а за пять лет это был бы целый миллион тонн, с его помощью можно было спасти сотни тысяч жизней погибших в тылу голодной смертью.

– Почему лишь российские немки из женщин всех репрессированных во время войны народов, привлекались в трудармию?

Массовый призыв женщин через военкоматы в армию, в том числе многодетных матерей и 15-летних девочек  – это уникальный факт европейской военной истории новейшего времени. Я считаю, что это была месть немцам, месть низкого пошиба, за то, что фашистские войска творили на территории СССР. Не забывайте, что это произошло в октябре 1942-го года, в самый тяжелый период военной истории страны. И лозунг «Убей немца!» появился не в 41-ом, а в 42-ом. Всплеск германофобии был связан с тяжелым военным положением. Я думаю, что здесь наложились один на другой несколько факторов, – горечь военных поражений, потребность в рабочей силе, плюс то, что немцы оказались выброшенными из правового поля советского государства, и оно могло делать с ними, все, что угодно.

– А с чем связан такой исторический нюанс: если в семье немкой была жена, то их не трогали, а если немцем был муж, то – выселяли?

Это отражение патриархализма советского общества, – мужчина является главой семьи. Да и как это можно взять да и выслать русского или украинца.

– Почему российских немцев в СССР репрессировали, а этнических русских в Третьем рейхе не трогали?

У Гитлера главные враги были евреи и т.н. «жидокомиссары», а русские, хотя и являлись с точки зрения нацистской идеологии «недочеловеками», рассматривались многими в качестве жертв «жидобольшевизма». Поэтому их, как этническую группу, тотально не уничтожали и не преследовали. В СССР же, при контрпропаганде, на «еврейскую» составляющую внимания не обращали, видимо, считая, что в этом русский народ не узреет чего-либо враждебного, а пытались показать, что Германия стремится к уничтожение именно русских. Эту версию поддерживали многие публицисты, в том числе Илья Эренбург.

– Говорят, что чешский генерал Свобода при выселении судетских немцев ссылался на опыт ликвидации АССР Немцев Поволжья...

Да, он сделал подобное заявление после взрыва на одном военном заводе, в котором обвинили местных немцев. При этом Свобода заметил, что таким образом можно ликвидировать опасность саботажа, диверсий и пр. опасностей, исходивших, по его мнению, от немецкого меньшинства. И поскольку такие акции практиковались в СССР, то он был уверен, аналогичное мероприятие будет поддержано Советами.

– Берия, вроде бы, намеривался освободить российских немцев из-под спецкомендатуры, и даже отправить их в Германию. Его мотивы?

Насчет освобождения из-под спецкомендатуры имеются документы. Берия был безнравственным и циничным политиком. При Сталине, он сам подавал документы в Государственный Комитет Обороны и лично «вождю народов» по поводу выселения немцев из определенных мест. Но после его смерти, Лаврентий Палыч, с целью удержания власти, моментально сориентировался, чувствуя куда, в данный исторический момент, дует ветер среди представителей управляющего звена. В качестве примера, он взял письмо одного спецпоселенца, заявив, что следует рассмотреть вопрос этих людей, и дать им другой статус. Это было для него одним из моментов общего процесса реформирования МВД.

– Как то объяснить, что 28-го августа у Рейхстага собирается не один, а сразу три митинга?

Среди российских немцев всегда было мало единства. Большую роль играют региональные и другие факторы. У многих людей разная потребность выражения тех или иных чувств. Землячество больше отражает позицию правительства, поскольку материально зависит от него. Поэтому другие группы считают, что оно не достаточно широко представляет интересы тех, о ком должно заботиться. Существуют радикальные группы, предлагающие соответствующий путь решения проблем, а есть более умеренные, склонные к компромиссу. С одной стороны можно сожалеть, что нет единства, а с другой можно радоваться плюрализму. В данной связи сложно высказаться однозначно.

– Скоро состоятся очередные выборы в Бундестаг, на которых ХДС позиционируется как партия, наиболее заботящаяся о российских немцах, помня их нелегкую историю. Ваша оценка вклада ХДС в облегчение судьбы российских немцев?

Замечу, что христианские демократы проявляли понимание того, что косвенно по вине немецкого государства, развязавшего Вторую мировую войну, отношение к немецким меньшинствам в Европе изменилось радикально и негативно. С другой стороны, были миллионы изгнанных, для которых следовало создать правовую базу, дать им возможность интегрироваться в немецкое общество. Поэтому в 50-ые годы правительство, возглавляемое христианскими демократами, создало целую систему правового урегулирования этого вопроса, издав Закон об изгнанных, в числе которых также оказались российские немцы, находившиеся с 1941 г. в германской и румынской зонах оккупации, и получившие еще в ходе войны германское гражданство. Таким образом,  этим лицам, которые после 1945 в своем большинстве были насильно репатриированы в Советский Союз, были гарантированы определенные права и подтверждена легитимность их гражданства. В смысле правовых предпосылок, можно говорить о том, что ХДС подготовило почву для приема переселенцев из Восточной Европы. Хотя я думаю, что тогда они не заглядывали так далеко вперед.

– Какие еще немецкие партии, на ваш взгляд, сыграли важную роль в судьбе российских немцев?

Полагаю, что 50-60-х годах в немецкой политике, по этим вопросам, присутствовал всеобщий консенсус. Заслугой канцлеров - социал-демократов Вилли Брандта и Гельмута Шмидта является, что в годы разрядки, после подписания Хельсинского соглашения, СССР был вынужден выпустить в Германию несколько десятков тысяч советских немцев.

– Некоторые деятели утверждают, что, при падении Берлинской стены, были заключены некие секретные протоколы, в которых, якобы, и была окончательно решена судьба российских немцев, в частности и невосстановление РНП.

Все может быть. Но замечу, что если деятели немецкого национального движения так же, как и крымские татары, смогли бы организовать переезд 200 тысяч российских немцев в Поволжье, то никакие договоренности между Колем и Горбачевым не помешали бы восстановлению республики. Если бы были единая воля, гигантская сила... А так, это все разговоры в пользу бедных. Сейчас эти деятели не хотят признать, что им, в отличие от крымских татар, не хватило духа самим переехать на ПМЖ в Поволжье, и, самое главное, они не смогли мобилизовать на возвращения туда хотя бы части поволжских немцев или их потомков. Я и сам не готов был тогда, в конце 80-х, бросить свою квартиру в Джамбуле, преподавательскую деятельность в институте и жить с малолетними детьми в палатке на волжском берегу, занимаясь самозахватом и самостроем, отражая при этом насильственные ОМОНовские акции. Трудно ожидать от немцев такие действия, менталитет у нас другой, в отличии от тех же крымских татар. В конце 80-ых Горбачеву в Нижнем Тагиле задавали вопросы насчет автономии, а он отвечал, не дословно, но примерно так: «Немцы, я же вам не мешаю, но и не могу что-либо поделать.» А мы, потомки законопослушных колонистов, ждали, что он такой указ примет, и все, особенно партийно-государственные структуры Саратовской и Волгоградской областей, с радостью начнут претворять его в жизнь... Если бы в Поволжье приехало бы самотеком хотя бы 100 тысяч немцев... Но если их не было, что он мог поделать?

Поскольку как в СССР, так и в России правового государства, как такового не было и в ближайшее время не предвидется, и само государство массивно нарушает как индивидуальные, так и коллективные права своих подданных, то национальным или социальным группам (не говоря уже об индивидууме), если они хотят получить даже по Конституции или закону им положенное, приходится самим брать в свои руки инициативу, действовать сплоченно и упорно, не останавливаясь для достижения своих легитимных целей перед самыми жесткими действиями как массовые протесты, блокады, голодовки и т.д. А мы наивно полагали, что сначала должен последовать юридический акт восстановления республики, ее торжественного провозглашения, чтобы потом уже направиться в нее в организованном порядке... Вместо того, что своим неорганизованным, самовольным переселением создавать фактическую ситуацию, при которой власть вынуждена была бы что-то предпринять. А так, вербальные призывы, формальные права, правовое государство - все это чистая утопия. Чего теперь предоваться пустопорожним разговорам по упущенным шансам и возможностям! 

Александр ПАВЛОВ

Примечание: В текст интервью, помещенный в интернете, внесены минимальные изменения, сталистические поправки и исправлены опечатки.